Летом в сети X завирусился тред одного из пользователей, который рассказывал о своем опыте послеродовой депрессии. «Я помню только одно. Я лежал лицом в подушку. Я был не нужен. Жена с дочерью были как одно целое. Я был лишним», — описывает мужчина первые три месяца в роли отца.
В комментариях многих пользователей возмутило, что мужчина «присвоил» себе женский диагноз: они называли автора поста «бородатым ребенком» и «инцелом-нытиком», который лежит лицом в подушку вместо того, чтобы помогать жене. Другие указывали, что послеродовой депрессии не может быть у мужчины, который не проходил часто травматичный опыт родов и гормональную перестройку.
Однако статистика говорит обратное. По международным оценкам, у 8–10% молодых отцов в первые 3–6 месяцев после рождения ребенка наблюдаются симптомы, связанные с послеродовой депрессией. В России — стране, где официальная риторика строится вокруг «традиционных семейных ценностей», ригидных гендерных ролей и демографической повестки, — влияние рождения детей на психологическое здоровье часто остается вне внимания и системы здравоохранения, и общества.
«Новая газета Европа» поговорила со специалистами о том, что такое послеродовая депрессия, чем она отличается у мужчин и женщин, как на нее влияют социум и идеология семейных ценностей и что делать, если вы столкнулись с подобной проблемой.
Что такое послеродовая депрессия?
«Термин “мужская послеродовая депрессия” в медицинской практике не совсем корректен, поэтому мы используем выражение “отцовская депрессия перинатального периода”. Такое явление действительно существует, хотя в обществе о нём говорится меньше, чем о женской депрессии», — объясняет психиатр Анна Конорева.
Причины возникновения депрессии у отцов во многом схожи с материнскими, но имеют свои особенности.
«Женская депрессия после родов чаще связана с резкими гормональными изменениями, физическим истощением и послеродовым восстановлением. У мужчин же в первую очередь речь идет о психологических и социальных факторах», — говорит Конорева.
Среди таких факторов — кардинальная перестройка привычного уклада и системы ценностей.
«Это может быть переоценка жизненных ориентиров, резкое изменение привычного уклада жизни, нехватка сна, повышение ответственности, тревога за здоровье партнера и ребенка, страх не справиться с ролью отца», — поясняет специалист.
Особенно уязвимы мужчины с определенными личностными чертами.
«Отцовской депрессии больше подвержены мужчины с высокой эмоциональной чувствительностью, тревожностью, выраженной эмпатией», — отмечает Конорева.
Нельзя исключать и биологические изменения, происходящие у мужчин.
По словам психиатра, у некоторых мужчин может снижаться уровень тестостерона и повышаться пролактин и окситоцин, особенно у тех, кто активно включен в заботу о ребенке.
«Эти биологические механизмы помогают формированию привязанности, но при определенных условиях могут способствовать развитию депрессивных состояний», — говорит психиатр.
Как начинается депрессия
По словам психотерапевта Анны Новиковой, однозначно определить «спусковой крючок» депрессии невозможно: у каждого человека он может быть своим.
«Исследования и мой личный клинический опыт говорят, что факторов может быть множество: и биологических, и социальных, и психологических», — поясняет Новикова.
У мужчин, по ее словам, факторов риска выявлено меньше, чем у женщин, но они есть.
«Это может быть предшествующий появлению ребенка в семье эпизод депрессии или другого ментального заболевания; неудовлетворенность отношениями в паре; наличие послеродовой депрессии у супруги; финансовая нестабильность и проблемы с поиском работы; низкий уровень образования; высокий уровень стресса; отсутствие поддержки и неуверенность в себе в роли родителя», — перечисляет психотерапевт.
В случае женской послеродовой депрессии список несколько иной.
«Здесь исследователи выделяют такие факторы риска, как гестационный сахарный диабет; наличие депрессии во время беременности в анамнезе; наличие в прошлом депрессии или других ментальных заболеваний; тяжелый опыт родов, в том числе экстренные медицинские вмешательства; перфекционизм, социальная изоляция и отсутствие поддержки; низкий экономический и образовательный статус; конфликты в паре; депривация сна; травматический опыт в прошлом», — уточняет Новикова.
Специалисты подчеркивают: депрессия разрушает не только внутреннее состояние, но и отношения в семье.
«Это состояние отнимает силы, энергию, удовольствие от жизни, мешает контакту с другими людьми и изолирует нас. Депрессия может сильно повлиять и на отношения в паре, и на отношения с ребенком: увеличить дистанцию между членами семьи, вызвать ощущение недопонимания, конфликты, раздражение и агрессию. Но самое страшное последствие нелеченой и запущенной депрессии — это суицидальный риск», — говорит психотерапевт.
Фото: Sergio Perez / Reuters / Scanpix / LETA
Культурные нормы против психики
Если женщины в период беременности и после родов часто оказываются в социальной изоляции и в уязвимом финансовом и эмоциональном состоянии, сталкиваются с изменениями тела и самоощущения, то у мужчин образ жизни внешне может остаться практически прежним.
«При этом часто на мужчину дополнительно ложится ответственность за физическое и материальное благополучие жены и ребенка, а с малышом, даже самым долгожданным и любимым, ему может быть сложнее установить контакт», — объясняет психотерапевт Анна Новикова.
По ее словам, опыт беременности, родов и ухода за ребенком не всегда становится фактором сплочения пары.
«Женщина не всегда готова делиться с партнером ответственностью, обязанностями и сложностями, а ее муж не всегда догадывается, через какой непростой период она проходит, и чувствует беспомощность», — говорит Новикова.
Всё это, отмечает специалист, может изолировать мужчину внутри семьи и повлиять на его психическое здоровье.
«Это давит, отражается на отношениях с супругой и ребенком и, конечно, повышает риски депрессии и тяжесть ее протекания», — подчеркивает она.
Особую роль играет давление ожиданий.
«Как бы тяжело в этот период ни было мужчине, ему сложно закрыть глаза на ожидания семьи и общества: что он “не даст слабину”, не будет жаловаться и проявлять эмоции и уязвимость, не станет выполнять традиционно “женские обязанности”, а сконцентрируется на финансовых задачах. Эти требования совершенно не учитывают индивидуальность и потребности конкретных людей и конкретной пары, игнорируют трудности жизни современной семьи в мегаполисе», — говорит Новикова.
Взгляд исследователей
Анна Ландсман, биолог-генетик и исследователь в «Лев Академик Центр» (Иерусалим) проводит уникальные исследования в области понимания природы постродовой депрессии.
«Нам удалось найти гены, которые могут предсказывать склонность к послеродовой депрессии», — рассказывает Анна.
Ландсман начала заниматься исследованием этого вопроса около двадцати лет назад. К этому ученую подтолкнула трагедия: на ее глазах женщина выбросилась из окна седьмого этажа из-за депрессии после родов.
Ученая объясняет: стрессовые факторы есть у всех, но кто-то справляется, а кто-то нет, и это зависит не только от социоэкономических условий, но и от того, как устроена работа организма.
«Мы исследовали женщин, которые сегодня считаются совершенно здоровыми, но у которых в прошлом была депрессия, и сравнивали их экспрессию генов с женщинами, у которых никогда не было депрессии. И выяснили, что их организмы работают по-разному, — объясняет Анна Ландсман. — Наш организм белковый: белки — это энзимы, которые регулируют все процессы. Белки программируются генами, которые включаются и выключаются в зависимости от потребности. Мы увидели, что у женщин с историей постродовой депрессии определенные гены работают иначе: часть вырабатывает больше белков, чем у других женщин, а часть — меньше.
Если мы фиксируем такую картину, то можем с точностью более 70% предсказать склонность женщины к развитию послеродовой депрессии», — говорит исследователь.
При этом, подчеркивает Ландсман, это не означает, что такое состояние обязательно разовьется. Если женщине и ее семье заранее предоставить психологическое сопровождение и объяснить суть процесса, то депрессивных состояний можно избежать.
Ученая связывает это с эпигенетикой — механизмом, когда на ДНК «налипают» маленькие химические группы, блокирующие или активирующие работу генов. Эти процессы зависят от условий среды, питания, психологического состояния.
По словам Ландсман, аналогичные механизмы могут объяснить и депрессию у мужчин: «Есть вероятность, что если проверить их гены, мы найдем эпигенетические изменения вследствие травмы — изменения жизни после рождения ребенка, утраты внимания, новых обязанностей».
«Самая страшная часть истории — это неосознанность, — считает исследователь. — Когда болит рука, человек идет к ортопеду. Когда зуб — к стоматологу. Но женщина, которая не может встать с кровати и не чувствует любви к своему ребенку, часто не понимает, что она больна. Более того, ее семья тоже не понимает. Ситуация у мужчин, пожалуй, еще страшнее. У женщины хотя бы есть некоторая легитимация быть больной. Мужчина же сталкивается с полным непониманием: “Ты что, рожал? Чего у тебя депрессия?”»
Фото: Дмитрий Ловецкий / AP Photo / Scanpix / LETA
«Идеальные родители»
И мужчины, и женщины после рождения ребенка описывают схожие переживания: изоляцию, ощущение непонимания со стороны партнера, подавленность и безысходность. Но, по словам психотерапевта Анны Новиковой, есть еще один фактор, который часто остается в тени.
«То, что часто упускается из виду — это колоссальное давление “идеального родительства”. Быть отцом или матерью сейчас — это совершенно не то же самое, что быть родителем 20 или 50 лет назад. Общество предъявляет к родителям нереалистичные требования: нести ответственность за всё, что происходит с ребенком, делать для него всё самое лучшее и обеспечивать среду для его эмоционального и интеллектуального развития, отвечать за его здоровье, физическое благополучие, успешность и психологическую устойчивость», — говорит Новикова.
При этом, добавляет она, впервые в истории родители фактически лишены помощи.
«Далеко не все могут позволить делегировать часть обязанностей няне или помощникам, а круг близких родственников, которые готовы “подставить плечо”, очень ограничен. Иногда таких людей рядом вообще нет. Неудивительно, что и мужчинам, и женщинам беспрецедентно трудно быть родителями, несмотря на развитую медицину и облегченный быт. Всё это напрямую влияет на распространенность послеродовых психических расстройств», — отмечает психотерапевт.
По ее словам, в практике российских специалистов почти нет случаев, когда мужчина приходит к психологу сам и прямо говорит о «послеродовой депрессии».
«Чаще мужчину отправляет к психологу обеспокоенная его подавленностью, отстраненностью или усилившейся агрессией и раздражительностью супруга. Иногда депрессия выявляется на парной консультации, когда спустя месяцы или даже годы супруги понимают: с рождением ребенка отношения ухудшились, а привычные способы справляться больше не работают», — объясняет Новикова.
«У мужчин депрессия часто маскируется под гнев, — говорит психиатр Анна Конорева. — Мужчина может становиться раздражительным, отстраненным, эмоционально недоступным для партнерши и ребенка.
Иногда он уходит в работу или изоляцию: в компьютерные игры, алкоголь, просто перестает участвовать в жизни семьи.
Это не всегда выглядит как классическая меланхолическая депрессия».
Такое состояние разрушает отношения в паре. Кроме того, страдает и профессиональная сфера.
«На работе у таких мужчин нередко падает концентрация и мотивация, может появиться ощущение бессмысленности или профессионального выгорания. Все эти факторы только усиливают внутренний кризис и ощущение собственной несостоятельности», — заключает Конорева.
Как помочь себе и близким
Психотерапевт Анна Новикова подчеркивает: подходы к лечению отцовской депрессии не отличаются от терапии других форм этого заболевания.
«Рекомендации стандартные, как и при любой другой форме депрессии: психотерапия в поведенческих подходах (КПТ, АСТ), при необходимости — консультация с врачом-психиатром и прием медикаментов», — говорит Новикова.
По ее словам, ключевую роль играет не только профессиональная помощь, но и поддержка близких.
«Важно участие семьи, друзей, изменения в образе жизни и отношениях, реорганизация семейных обязанностей и дополнительная помощь в уходе за ребенком (если это возможно), постепенное возвращение к деятельности, которая приносит удовлетворение, удовольствие и смысл», — объясняет психотерапевт.
Психиатр Анна Конорева подчеркивает: роль близких в такой ситуации трудно переоценить.
«Они могут помочь, прежде всего, заметив, что что-то изменилось, и открыто, по-доброму сказать об этом. Например: “Ты выглядишь уставшим, я переживаю за тебя, может, ты хочешь поговорить?”, “Ты стал замкнутым, мне важно понять, что с тобой”».
Главное правило, по ее словам, — не давить и не обесценивать. «Фразы вроде “все через это проходят”, “ты мужчина, ты должен справляться”, “возьми себя в руки” только усиливают чувство изолированности и вины. Можно сказать: “Это правда тяжело. Ты не один, я рядом, мы справимся вместе”», — подчеркивает психиатр.
Фото: Дмитрий Ловецкий / AP Photo / Scanpix / LETA
Важно также давать партнеру возможность восстанавливаться: даже короткий отдых, время на хобби или сон могут стать ресурсами.
«Если есть возможность — подключить поддержку родственников, няни, организовать совместные выходы с партнершей из дома, даже короткие прогулки», — говорит Конорева.
Если же состояние не улучшается, важно не бояться предложить помощь специалиста. «Опять же не в обвинительном ключе, а как акт участия: “Мне кажется, ты очень вымотан. Хочешь, я помогу найти хорошего врача?”» — приводит пример врач.
К психиатру стоит обращаться, когда депрессия выражена отчетливо: влияет на несколько сфер жизни, мешает социальной адаптации, проявляется интенсивно.
«Например, мужчина не может выполнять обычные бытовые обязанности, отказывается от контактов, не спит, теряет интерес к жизни, высказывает мысли о своей ненужности или о том, что “так жить больше нельзя”. Это уже не просто усталость или адаптационные трудности — это очерченный депрессивный эпизод, требующий лечения», — поясняет Конорева.
В таких случаях медикаментозная терапия становится способом вернуть человеку опору и помочь снова почувствовать себя живым. Если состояние легкое или умеренное, а мужчина готов к внутренней работе, можно начать с психотерапии.
«Обычно за 5–10 психотерапевтических встреч становится понятен вектор развития состояния: улучшение либо отсутствие динамики и дальнейшее ухудшение», — говорит Конорева.
Отвечая на вопрос о том, есть ли в России достаточные возможности для диагностики и лечения мужской послеродовой депрессии, психиатр Анна Конорева отмечает: «Думаю, что на данный момент эта проблема остается в тени во многом за счет культуральных особенностей. В медицинских протоколах перинатальный период ассоциирован прежде всего с женщиной. Мужчина, даже если он чувствует эмоциональный кризис, часто остается за кадром».
По ее словам, общество ожидает от мужчины силы и стабильности. «Из-за этого многие не только не обращаются за помощью, но и сами не осознают, что с ними происходит депрессия. Состояние маскируется под “я просто устал”, “не хочу ни с кем общаться”, “надо переждать”», — говорит Конорева.
Делайте «Новую» вместе с нами!
В России введена военная цензура. Независимая журналистика под запретом. В этих условиях делать расследования из России и о России становится не просто сложнее, но и опаснее. Но мы продолжаем работу, потому что знаем, что наши читатели остаются свободными людьми. «Новая газета Европа» отчитывается только перед вами и зависит только от вас. Помогите нам оставаться антидотом от диктатуры — поддержите нас деньгами.
Нажимая кнопку «Поддержать», вы соглашаетесь с правилами обработки персональных данных.
Если вы захотите отписаться от регулярного пожертвования, напишите нам на почту: [email protected]
Если вы находитесь в России или имеете российское гражданство и собираетесь посещать страну, законы запрещают вам делать пожертвования «Новой-Европа».
