Протесты длиной в год 

Шествие десятков тысяч демонстрантов в центре Тбилиси под лозунгом «мирной революции», а затем горящие баррикады и сломанный забор резиденции президента — такие фото и видео вечером 4 октября заполнили новости и социальные сети. У тех, кто за границей сочувствует проевропейским силам в Грузии, такая картинка вызвала восторг. В моей ленте кадры из Тбилиси сопровождались подписями «Грузия не сдается!», «Грузия — это Европа!», «У вас всё получится!» На самом деле, акция 4 октября стала самым большим разочарованием для протестного движения, не стихающего в Грузии уже больше 300 дней.

Акции протеста начались в Грузии после того, как премьер Ираклий Кобахидзе 28 ноября 2024 года неожиданно сообщил о решении заморозить до 2028 года начало переговоров по членству страны в Евросоюзе. В декабре 2023 года Грузия с трудом, со второй попытки, добилась статуса страны — кандидата в ЕС. В этом процессе «Грузинская мечта» уяснила, что перспектива членства в Евросоюзе на деле означает новые требования Брюсселя и постоянный контроль за внедрением демократии и прочих европейских изысков в виде независимого суда, честных выборов, деолигархизации, а также постоянную критику в случае отсутствия прогресса. 

Например, получение статуса кандидата было одобрено только после того, как парламент отозвал «закон об иноагентах», напоминавший российский аналог. 

Весной 2024 года парламент Грузии, несмотря на массовые протесты, всё-таки принял закон «О прозрачности иностранного влияния». После этого Евросоюз приостановил процесс вступления Грузии, отказался от встреч на высоком уровне с правительством Грузии и прекратил финансовую помощь. Реакция последовала явно не такая, как планировал Брюссель: в «Мечте» решили, что лучше самим отказаться от переговоров с ЕС. С тех пор любые попытки европейских структур указать на недостатки в Тбилиси расценивают как «шантаж» и «вмешательство во внутренние дела». 

Если учесть, что около 80% населения Грузии много лет во всех опросах подтверждает свое стремление стать частью ЕС, неудивительно, что решение о заморозке переговоров вызвало общественное недовольство.

В Тбилиси за последний год прошло немало манифестаций, численность которых иногда доходила до трехсот тысяч. Протест пережил продолжавшиеся около двух месяцев столкновения с полицией, разгоны водометами и газом, нападения на журналистов в прямом эфире, избиения людей на тротуарах и в микроавтобусах после задержания. «Грузинская мечта» за этот год на уступки так и не пошла, но со временем прекратила разгонять митинги, заменив полицейские дубинки на крупные штрафы. 

В итоге акции на проспекте Руставели с грузинскими, европейскими, американскими и украинскими флагами и плакатами «Да — Европе, нет — России» продолжают оставаться ежедневным ритуалом протестной общественности. 

Даже если вечером перед парламентом собираются всего несколько сотен человек, они всё равно на пару часов перекрывают проезжую часть, напоминая о своих требованиях: «Освободить политзаключенных, назначить новые выборы в парламент, возобновить переговоры с ЕС». Закономерно, что протесты в Тбилиси часто фигурируют в посланиях «Грузинской мечте» из Европы и США в качестве напоминания о воле грузинского народа. 

Выборы без нарушений

Если на выборах в парламент Грузии год назад перед избирательными участками по всей стране стояли огромные очереди из желающих голосовать, то муниципальные выборы 4 октября прошли при исторически низкой явке. Как и ожидалось, выборы бойкотировали две самые рейтинговые оппозиционные силы — «Единое национальное движение» и «Коалиция за перемены»; соответственно, их избиратели на участки не пришли. Менее популярные «Лело» и «Гахария за Грузию» всё же решили выставить своих кандидатов и это немного улучшило явку, которая составила по Грузии чуть больше 40% (на предыдущих муниципальных выборах явка была 52%). 

В день голосования не было ни одного сообщения о массовых нарушениях. Более того, таким сообщениям неоткуда было взяться: 

Несмотря на такой антураж, премьер Кобахидзе сообщил о «сокрушительной победе» «Грузинской мечты» во всех 64 муниципалитетах и всех городах. В среднем правящая в Грузии уже 13 лет партия получила голоса 75% избирателей. Критики власти сразу же подсчитали, от какой цифры брать эти проценты. Например, явка в Тбилиси составила 31%, кандидат от правящей партии и действующий мэр Каха Каладзе получил 71,5% голосов, а конкретней — за него проголосовало 214 872 избирателей. Учитывая, что всего избирателей в Тбилиси чуть больше одного миллиона, третий срок Каладзе поддержало чуть больше 20% столичных избирателей. 

Таинственный план 

Те, кто 4 октября не пошел голосовать на участки, могли выразить свое отношение к выборам на улице: как только голосование закончилось, в центре Тбилиси началось протестное шествие, ставшее крупнейшим за последние несколько месяцев. 

Протесты последнего времени в Грузии, даже самые крупные, всегда организовывают не политические партии, а гражданские активисты, студенты, сообщества в соцсетях, одним словом, общественность. 

Очередной большой митинг проводила общественная платформа «Проспект Руставели», которая внезапно пообещала, что сможет не только выбить у властей разрешение на установку сцены, но и осуществить «мирный захват власти». Сам митинг был анонсирован как «Национальный съезд». 

Главным спикером мероприятия стал Паата Бурчуладзе — всемирно известный оперный певец и постоянный участник протестов, который никак не ассоциировался ни с властями, ни с какой-либо конкретной оппозиционной партией. На вопросы о том, как именно произойдет «мирная революция», представители оргкомитета отвечали уклончиво, объясняя это секретностью и намекая, что у них есть соратники и в силовых структурах, готовые «перейти на сторону народа». Несмотря на расплывчатость доводов, организаторы заверяли, что 4 октября всё быстро закончится их победой, а миллиардеру Бидзине Иванишвили придется бежать из Грузии. В такую «революцию» поверили далеко не все, ажиотаж по поводу акции 4 октября приблизительно неделю был главной темой в оппозиционных СМИ. 

Однако заявленная как «окончательная победа» над властями манифестация на деле оказалась чередой нелогичных действий, переросших в столкновения с полицией, и закончилась показательным арестом организаторов. 

Бурчуладзе зачитал на митинге декларацию, в которой говорилось, что «народ возвращает власть, находившуюся у узурпатора» после фальсификации парламентских выборов, осуждалось «неформальное правление Иванишвили, «создавшее угрозу суверенитету Грузии», а также предлагалось проголосовать по вопросу ареста шести представителей правящей партии, включая премьер-министра и самого Иванишвили.

Дальше события развивались очень странно. Сменивший Бурчуладзе в роли спикера Муртаз Зоделава — бывший генеральный прокурор в правительстве президента Саакашвили — попросил находящихся на акции мужчин отправиться к резиденции президента, чтобы «получить ключи от здания». Особняк, которым сейчас располагает президент с символическими полномочиями Михаил Кавелашвили, расположен на улице Атонели, приблизительно в 2 км от проспекта Руставели. 

Призыв идти в резиденцию поддержали только несколько сотен человек из 50-тысячной манифестации. Добравшись до места, группа парней снесла ограду особняка и ворвалась во двор. Среди тех, кто перебрался через разобранный забор, был и Паата Бурчуладзе. В резиденции их поджидали около 30 бойцов спецназа в полной экипировке. Они распылили слезоточивый газ и применили водометы, вытеснив нападавших на расположенный выше проспект Бараташвили. Отступившие еще попытались обустроить там баррикады и даже разожгли несколько костров, используя мебель из близлежащих кафе. С баррикад в полицию бросали фейерверки и камни, но спецназ быстро разобрался и с этим. Вся «революция» заняла от силы часа три. 

К счастью, обошлось без жертв.

Однако в ту же ночь власти сделали то, чего не делали за все прошедшие годы, когда дела о готовящихся переворотах (а их было четыре) только открывались, но никогда не расследовались до конца. На этот раз прямо перед парламентом полиция задержала организаторов «мирной революции»: Муртаза Зоделава, Ираклия Надирадзе — одного из лидеров партии Саакашвили «Единое национальное движение», Паату Манджгаладзе — основателя оппозиционной партии «Стратегия Агмашенебели» и полковника грузинской армии в отставке Лашу Беридзе. Что касается Пааты Бурчуладзе, то его арестовали в больнице, куда он отправился промывать глаза после стычки со спецназом. Всех пятерых обвиняют в «попытке насильственной смены правительства», что подразумевает девять лет тюремного заключения.

В понедельник прокуратура, не раскрывая имен, заявила, что по делу о госперевороте задержаны еще 13 человек. К четвергу общее число задержанных выросло до 36. 

Вдобавок к арестам, Служба госбезопасности Грузии поделилась новостью о нахождении в лесу возле столицы схрона с оружием. Фото и видео находки впечатляли не особо: три автомата, один ручной пулемет и один гранатомет. Тем не менее, это было названо предотвращением «диверсий с применением взрывчатки, которые планировались одновременно со штурмом и захватом президентского дворца». По версии СГБ Грузии, оружие и взрывчатку гражданин Грузии, некий Б. Ч., приобрел «по указанию грузинского представителя одного из воинских подразделений, действующих в Украине». Такие подробные намеки указывают, что речь идет о «Грузинском легионе». Исходя из материалов СГБ, скрывшийся от следствия Б. Ч. очень кстати оставил в доме телефон, на котором есть видео, где он лично демонстрирует оружие и боеприпасы. 

Идиоты и провокаторы 

О том, что на акции 4 октября что-то пошло не так, стало понятно еще до штурма резиденции — по недовольным комментариям участников манифестации в соцсетях. 

«Идиоты с обеих сторон», — написал в фейсбуке мой знакомый Саба, 30-летний предприниматель, который почти всегда занят в собственной туркомпании, и всё же регулярно ходит на протесты. 

Обычно я звоню Сабе, когда нужно непредвзятое и даже циничное мнение о настроениях на акциях: он не является сторонником ни одной из партий, впрочем, как и большая часть грузинской протестной общественности. 

«Почему нам заранее не объявили, какой будет план акции 4 октября? Потому что это был абсолютно дурацкий план.

Я был на Руставели, стоял возле парламента. Не было никакой организации, никто с нами ничего не согласовывал. Когда сказали, что мужчины сейчас пойдут к президентской резиденции на Атонели, то большинство осталось стоять на месте. Никто не понял, зачем надо было идти в резиденцию президента, который ничего не решает, к тому же его не было в здании. 

Да, революция обычно не происходит по плану. Но я хожу на акции с 17 лет, знаю специфику, и то, что произошло, было просто игрой на эмоциях толпы.

Была небольшая группа людей, которая ворвалась во двор резиденции, их там встретил спецназ, произошло столкновение. Остальные даже не стали в это лезть. Мы выходили в тот день на Руставели не для того, чтобы голыми руками идти на спецназ. В итоге те, кто призывал штурмовать резиденцию, сделали хорошую подачу властям, которой те воспользовались, чтобы дискредитировать протест. 

Но мы всё равно будем продолжать ходить на протесты, это важно. Во-первых, власть не может контролировать проспект, значит, у них проблема с легитимацией. Если бы они могли, то уже давно бы всех разогнали. 

Кроме того, протесты — это сигнал, что мы в Грузии не сдаемся. Страны на Западе должны видеть, что грузинская общественность недовольна. Как только наш протест прекратится, Запад сразу же захочет наладить отношения с “Мечтой” и отменит санкции. Но этого они не дождутся». 

Общественный активист Зураб Цецхладзе пришел на протест 4 октября как обычно: в майке с изображением собственного сына — лидера студенческого объединения. 20-летнего Звиада Цецхладзе задержали на протестах еще в декабре и недавно приговорили к 2,6 годам тюрьмы за «организацию групповых действий, нарушающих общественный порядок». 

Зураб Цецхладзе подозревает, что к акции 4 октября приложили руку спецслужбы, и возможно, что «не только грузинские». 

«Акция была абсолютно мирная, люди пришли туда с детьми, никто не ожидал, что события примут насильственный характер», сказал Цецхладзе в интервью оппозиционным СМИ. «Организаторы создали такое впечатление, что силовики готовы отступить перед толпой людей». 

Активист, как и многие другие, обратил внимание на слова премьера Кобахидзе, который рассказал, что 

Цецхладзе делает вывод, что охрану могли специально не поставить снаружи здания резиденции, а металлическую ограду даже намеренно ослабили, потому что она «обвалилась подозрительно быстро, буквально от одного удара». 

«На акции были десятки тысяч человек. Если бы они хотели ворваться в резиденцию, 30 сотрудников спецназа и 20 полицейских не смогли бы этому помешать, однако этого не произошло. В драке во дворе президентского дворца участвовало 30 человек; скорее всего, это были провокаторы».

«Проспект Руставели встал у них поперек горла, и они хотят его зачистить. Режим очень пострадал от протестов: в мире его не признают легитимным, назначают санкции, на этом фоне они даже своих сторонников не могут убедить в том, что во всём правы, в стране уже десятки политзаключенных… И вот они решили, что эта спецоперация дискредитирует протесты», считает Цецхладзе. 

Европа не осуждает 

Премьер-министр Грузии не только объявил о «провале госпереворота», но и назвал организаторов — «иностранные спецслужбы». Ираклий Кобахидзе также подтвердил намерение властей запретить оппозиционные партии (для этого «Грузинская мечта» намерена подать иск в Конституционный суд).

Чтобы развеять сомнения по поводу того, спецслужбы каких именно стран провоцируют перевороты в Грузии, премьер-министр обратился (и уже не в первый раз) к послу Евросоюза Павлу Герчинскому. 

«На после ЕС в Грузии лежит особая ответственность. Пусть он выйдет и будет добр решительно осудить и дистанцироваться от всего происходящего на улицах Тбилиси — это его прямая обязанность на фоне того, что мы прямо слышали заявления в поддержку попытки свержения конституционного строя», — сказал Кобахидзе. 

«Уже четвертый день Брюссель не осуждает насильственный штурм президентского дворца в Грузии», — упрекал Европу спикер парламента Шалва Папуашвили в своих соцсетях.

Позже Ираклий Кобахидзе немного смягчился и предложил Брюсселю «начать всё с чистого листа», чтобы возобновить отношения. Премьер подчеркнул, что для этого там должны «смириться» с тем, что «Грузинская мечта» «будет у власти следующие три года, а потом пройдут выборы». 

В Брюсселе муниципальные выборы в Грузии подвергли критике уже на следующий день после проведения. Выборы прошли «в условиях всеобъемлющих репрессий» против оппозиции, говорилось в совместном заявлении верховного представителя ЕС по иностранным делам Каи Каллас и еврокомиссара по вопросам расширения Марты Кос. 

«Многомесячные нападки на независимые СМИ, законы против гражданского общества, аресты оппозиционеров и активистов, а также изменения в избирательном законодательстве в пользу правящей партии резко ограничили возможность проведения справедливых выборов». А отказ допустить к выборам международных наблюдателей «подорвал прозрачность избирательного процесса».

Каллас и Кос также призвали и участников акций протеста, и власти Грузии к «спокойствию и сдержанности», а также попросили обеспечить право граждан на свободу собраний. А депутаты Европарламента приняли в Страсбурге заявление, в котором "Грузинскую мечту" призывали уже не "обеспечить" право на свободу собраний, а "прекратить наступление на демократию” и аресты протестующих. 

Продолжать протесты 

Нелепая «мирная революция» с новой силой возродила дискуссию о слабости грузинской оппозиции. Несколько дней социальные сети и телеэфиры буквально дымились от взаимных обвинений, вопросов «Кто виноват?» и «Кому теперь верить?» Но даже самые скептичные, похоже, пришли к выводу, что не хотят просто ждать, пока оппозиция поумнеет, и продолжат ходить на протесты. 

«Несмотря на ошибки, протест реален, и его масштаб не может быть сломлен провалами и невыполненными обещаниями какой-либо оппозиционной группы. Это тот случай, когда протест граждан стал правилом общественного существования против несправедливости и не угаснет до победы», — считает социолог Яго Качкачишвили. 

Опасения, что в обществе возникнет массовый нигилизм, развеялись очень быстро — уже на следующий день после провальной затеи «штурма дворца» на проспект Руставели снова вышли люди, и в обычном порядке, мирно, перекрыли движение на несколько часов. И это произошло несмотря на то, что власти пригрозили считать любые перекрытия улиц «продолжением» беспорядков. 

Премьер-министр тут же отреагировал программным выступлением, в котором объявил политику «нулевого сочувствия» протестующим и предупредив, что правила проведения собраний и перекрытия автомагистралей теперь будут соблюдаться с пристрастием.

«Когда [на улицу] выходят 100 или 150 позорных иностранных агентов и осуществляют насилие в отношение четырех миллионов человек (имеется в виду все население Грузии. — Прим. авт.), в отношении нашей экономики, национальных интересов, мы ни в коем случае не можем это допустить. Ноль сочувствия к таким людям». 

• Менеджер региональных офисов Transparency International Georgia Звиад Коридзе считает, что термин «нулевое сочувствие» подходит не политикам, а мизантропам. 

«Возможно, Ираклий Кобахидзе просто не любит людей, о которых должен думать и заботиться. Бидзина Иванишвили тоже не понимает людей в целом и не способен им сочувствовать. Проблема всего нашего политического и социального кризиса в том, что Грузией сегодня правят мизантропы, те, кто не любит своих граждан и хотят проводить против них все формы репрессий. 

Их политика — полная изоляция страны, где граждане не должны иметь свободы мысли, должны терпеть репрессивные механизмы, покорно сносить разные формы угнетения, драконовские законы, направленные на уничтожение СМИ, неправительственных организаций и любого пространства для критического мышления». 

Коридзе сравнивает протесты на проспекте Руставели с «пульсом грузинского общества», «которое не терпит диктатуры, репрессий, угнетения и российских порядков». 

«Почему Иванишвили неприемлем для этих людей и для каждого из нас? Потому что граждане хотят европейского развития этого общества, демократического и свободного развития, и не хотят, чтобы тут была Россия», — подытоживает эксперт. Муниципальные выборы, где на некоторых участках кандидаты от «Мечты» получили 100% голосов, и парламент, в котором представлена только «Мечта», означают, что Иванишвили стремится «полностью занять политическое пространство», считает Коридзе. Однако он уверен, что «общество с этим не смирится», протестным группам и политикам удастся объединиться так, чтобы в стране появился «единый, сильный фронт против этих захватчиков власти». 

• Виктор Кипиани, председатель аналитического центра Geocase рассматривает события 4 октября как итог большого этапа протестного движения. Он признает, что «грузинский оппозиционный спектр попал в безвыходное положение» и советует «делать вывод, что именно устарело», чтобы «переходить на новое, как с точки зрения технологии, так и исполнения». 

«Одним из минусов этого этапа протеста было то, что он был продиктован искренней, но голой эмоцией. Это диссидентский стиль мышления, который уже давно остался в прошлом, особенно когда власти и правительство уже не связаны с конкретным зданием. В 2003 году [во время «революции роз»] вхождение оппозиции в парламент практически означало смену власти, но сейчас это не так», говорит Кипиани. Он также советует оппозиции учитывать настроения общества. «Сейчас настал критический момент, когда ободренные каким-то психологическим превосходством власти будут внушать обществу, что надежды нет, а любое инакомыслие обречено. Это будет битва настроений, психологическая война; и мы должны быть к этому готовы». 

• Андро Гоциридзе — специалист по вопросам безопасности и киберстратегии, основатель исследовательского центра CYSEC напоминает, что «никто не приходит во власть с улицы», поэтому для смены власти оппозиция представлять собой альтернативный правительству «центр тяжести». 

«Общество пока не видит, какую альтернативу предлагает оппозиция в случаев прихода к власти. Ясно только, что они улучшат отношения с Западом. Но мы не слышали, как будет нейтрализован фактор России, как будут решать экономические проблемы, которые обязательно будут, потому что это правительство снова поставило в зависимость от России мелкий и средний бизнес… И те люди, кто придет во власть, должны быть едины, а мы видим, что они даже не смогли найти общий язык по выборам». 

• Заза Бибилашвиили, глава общественного «Центра Чавчавадзе» уверен, что раз сегодня Грузией управляет «российский режим», то любая попытка освободить Грузию оправдана с моральной и правовой точек зрения. 

«Мы же не говорим, что у нас есть правовые вопросы к дворянскому заговору 1832 года за возвращение грузинской государственности или антисоветскому восстанию 1924 года? Конечно, мы должны учиться на своих ошибках. Но мне лично некомфортно осуждать [арестованных на акции 4 октября] Ираклия Надирадзе — отца четверых детей, Паату Бурчуладзе, которому 70 лет, Муртаза Зоделава — наипорядочнейшего человека… Все эти люди пожертвовали собой. Тем более, что мы не живем в условиях такого политического класса, когда политики говорят: «Знаете, я вам это предложил, взял на себя ответственность, а теперь, когда это не сработало, я ухожу». 

Сегодня Грузия захвачена, завоевана Россией. Речь не идет о том, что мы не сможем вступить в ЕС или у нас отняли европейское будущее, — мы сейчас оккупированы Россией. 

Поэтому о какой моральной стороне вообще может идти речь? Долг каждого грузина — сначала вернуть Грузию, а потом мы решим, куда идем. 

Какой вывод должна сделать из этого Россия (потому что сегодня Грузией управляет Россия, а не Иванишвили или его министры)? Что у нашего протеста, вернее, у этой национально-освободительной борьбы нет единого лидера. И если они срубят одну голову, сразу же появится другая. Это не партийная, не классовая, а народная борьба, в которую все эмоционально вовлечены. Соответственно, эта борьба обречена на победу».